Православный интернет-магазин "Лампада"
Сценическое искусство подобно литературе, живописи или музыке способно нести евангельское благовестие. Это в равной мере относится к театру и кинематографу. Причём способность выразить христианские ценности часто не связана с библейским или церковным сюжетом, как, например, в фильмах «Страсти Христовы» или «Иисус из Назарета» Ф. Дзеффирелли. Если фильм «Остров», прекрасно выразивший идею покаяния, – о монашестве, то «Форрест Гамп», американская мечта о юродстве Христа ради, в рамках светского сюжета раскрывает то, как сила Божия «совершается в немощи». Любовь, Истина, Справедливость – одновременно и вечные человеческие ценности, и имена Божии. Поэтому, выражая эти ценности средствами режиссуры и драматургии, творчество соприкасается с их духовным источником – Богом. Но искусство может быть и проводником иного духовного начала. «Не всякому духу верьте» (Ин.4:1). Если даже искусство и не эксплуатирует низменные физиологические страсти, оно может культивировать духовные – гордость, самонадеяние, мстительность, которыми изобилует продукция современной массовой культуры. С этим связано неоднозначное отношение Церкви к театру в разные периоды истории.
Античный театр вырос из язычества, о чём напоминали длинные облачения актёров и котурны, которые надевали раньше жрецы. Хотя уже в первые века нашей эры театр оторвался от своей сакральной основы, он всё ещё нёс на себе печать язычества и его идеологию.
Боги греческой и римской мифологии были главными персонажами представлений. Персонифицированные природные стихии не сошли с подмостков и после победы христианства, когда театр оставался последним прибежищем язычества.
В первые три века господства язычества актёры-мимы высмеивали «христианские таинства, а также смерть первых великомучеников». За театральными издёвками следовали и гонения христиан римскими властями. Христиан скармливали диким зверям на арене римского Колизея. «Христиан ко львам» стало привычным девизом зрелищной культуры языческой Римской империи. Зрелищность и развлекательность, а отнюдь не нравственная основа сценического действия были главным предназначением этого театра. Струящаяся кровь и гибель героев античных драм становились вполне реальными, когда актёр в финальном действии заменялся приговорённым к смерти преступником. «Тот, кто играл Аттиса, был действительно оскоплен на сцене, а игравший Геркулеса сожжен живым в финале представления. Предпринимались даже попытки организовать перед зрителями настоящий половой акт».
Не удивительно, что отцы ранней Церкви обличали подобный театр. Иоанн Златоуст писал об исполнительской манере актёров: «У них одна забота – искоренить всякое целомудрие… Здесь и слова постыдны, и лица смешны… и походка, и одежда, и голос, и телодвижения, и взгляды… и всё вообще исполнено крайнего разврата». Раннее своё негативное отношение к античному театру высказывали Ориген и Тертуллиан. С этим связаны и запретительные меры, закрепленные решениями соборов древней Церкви…
